Ромен Роллан: Жан Кристоф – человек, одержимый идеей…

Случается так, что всего лишь одна мысль может поглотить наш ум полностью, радикально изменить весь наш жизненный уклад и заставить нас строить всю свою жизнь, исходя из ее ценности, которая в какой-то момент становится для нас абсолютной. Когда такое случается, говорят, что человеком овладела сверхценная идея. Но почему это происходит? Что заставляет нас отложить все остальное на задворки нашей системы ценностей и оставить только что-то одно? И так ли это плохо для человека, ведь одержимость какой-то одной идеей концентрирует наши чувства, усилия в одном направлении, а значит позволяет реализовать наше стремление к цели более эффективно? Так ли это?

Что ж, давайте разберемся, что же это такое —Сверхценная Идея.

Сверхценная идея как психическое расстройство.

Понятие «сверхценная идея» впервые появилось в 1892 году в Германии, когда известный психиатр Карл Вернике, занимаясь изучением различных навязчивых состояний у своих пациентов, столкнулся с необходимостью отделить одни состояния от других. Причина была в том, что пациенты, одержимые различными идеями, проявляли эту одержимость по-разному.

Так, один из пациентов Вернике был свято убежден в том, что его супруга постоянно изменяет. При этом его уверенность строилась на убеждениях, которые не поддавались нормальной логике и с точки зрения обычного человека были совершенно нелепы. Например, увидев свет в окне дома напротив, он убеждал себя в том, что это сигнал жене от любовника о встрече. Ее стремление купить себе новое платье неизменно встречало с его стороны сопротивление, поскольку он был совершенно уверен, что на самом деле это делается для любовника, а когда жена приходила усталая с работы, он уверял себя, что усталость вызвана вовсе не работой, а плотскими утехами.

Другая часть пациентов фиксировались на навязчивых идеях по-другому, сохраняя ясное сознание, способность к адекватной оценке ситуации и нормальному логическому мышлению. Идеи таких людей не казались взявшимися из ниоткуда. Наоборот, мысль или идея, долгое время находившаяся на краю их сознания и имеющая вполне нормальное логическое обоснование, в определенный момент становилась чем-то исключительным, невероятным по важности решающим фактором.

Подобную идею всегда сопровождал мощный эмоциональный отклик, и это сочетание часто приводило к тому, что она начинала занимать доминирующую позицию в сознании, а будучи превосходно логически обоснованной и эмоционально значимой, она побуждала человека к очень активной деятельности по ее реализации. Другим важным признаком было гипертрофированное и даже болезненное преувеличение значения реальных фактов, которые стояли в основе первоначального убеждения.

Но самой важной особенностью состояния, которое было определено Вернике как сверхценная идея, был тот факт, что в какой-то момент она начинала занимать в сознании пациента абсолютно доминирующее положение, подчиняя себе его волю, его стремления, а иногда и всю его жизнь, смысл которой в значительной степени был предопределен этим болезненным умственным предпочтением.

Как появляется сверхценная идея.

Вы очень цените свою работу и страшно боитесь увольнения. В какой-то момент к вам приходит понимание (катарсис), что это увольнение непременно должно быть подстроено другими сотрудниками, завидующими вашим успехам. С этих пор ваша жизнь радикально меняется. Отныне вы придаете значение событиям, на которые раньше не обращали внимания: случайный косой взгляд коллеги, разговор ваших друзей во время перекура в стороне от вас, ухмылка начальника, звонок с неизвестного номера телефона — все это становится звеньями одно цепи, направленной на лишение вас должности. При этом основания для ваших подозрений всегда реалистичные, любое из описанных событий чисто гипотетически может быть частью заговора по отношению к вам, ведь известно, что в жизни такое случается. Если все происходит примерно так, то с большой степенью вероятности вами овладела сверхценная идея.

Отличие сверхценной идеи от других одержимостей.

Карл Вернике

На основании наблюдений за своими пациентами Карл Вернике впервые ввел определение сверхценной идеи, выделив ее как отдельное психическое отклонение. Критериями, отдаляющими ее от другого типа одержимости — сверхценного бреда, было то, насколько идея больного и ее предпосылки понятны окружающим, а также, имеется ли возможность у окружающих убедить человека в ложности его идей или нет. Другими словами, если в основе одержимости лежали реальные факты и пациент оперировал привычной большинству людей логикой, то он страдал сверхценной идеей, а не бредом, в основе которого всегда лежали фантастические предположения. Как нетрудно понять, в основе диагноза, отделяющего одно от другого лежали оценочные суждения окружающих, и именно они определяли границы нормы.

Основные идеи Вернике и сегодня лежат в основе диагностики состояний одержимости и, несмотря на то, что далеко не все психиатры их поддерживают, других четких определений, отличающих сверхценный бред от идеи, не существует.

Как отличить сверхценную идею от других одержимостей — таких, как сверхценный бред и навязчивая идея? На сегодняшний день психиатры говорят о четырех основных признаках, по которым это можно сделать.

Первый критерий — абсолютное доминирование идеи в сознании. Неважно, что происходит в мире: революции, землетрясения… Самым важным для вас будет теоретическая измена вашего партнера.

Второй критерий — сверхценная идея имеет для вас огромную эмоциональную значимость. Какую бы форму она ни принимала, она неизменно вызывает у вас сильную и устойчивую эмоциональную реакцию.

Третий критерий — идеи, которые по вашему мнению лежат в основе одержимости, реально присутствуют в вашей жизни или вашем предыдущем опыте, а реальность означает тот факт, что эти предпосылки реальны с точки зрения окружающих. Так, домовой, постоянно мешающий вам заснуть, таковым признаком никак не является и говорит окружающим о том, что ваша одержимость — бред.

Четвертый признак — критичность вашего мышления. Это значит, что если посторонний человек, использовав некие аргументы, способен убедить вас в ложности вашей идеи, то вы страдаете не бредом, а именно сверхценной идеей.

Здесь следует сделать уточнение — последние два критерия являются как раз признаками, отличающими сверхценный бред от просто идеи, хотя с последним согласны не все психиатры.

Признаки состояний одержимости.

Не секрет, что в бытовых разговорах мы нередко ставим «психический диагноз» своему собеседнику, если с точки зрения логики его позиция не выдерживает никакой критики. В такие моменты чаще всего мы произносим слова «какой же бред!» Мы отлично понимаем, что это выражение — просто метафора, и человеку, который говорит «глупости», едва ли можно всерьез диагностировать отклонение психики. Отсутствие логики далеко не всегда означает наличие сверхценной идеи или бреда, а глупость и неумение мыслить не является признаком психического отклонения. Однако навязчивые мысли и сверхценные идеи вовсе не редкость в нашем мире, другой вопрос — насколько их можно считать психическими проблемами, ведь в отличие от того, что является бредом, здесь все не так очевидно.

Так, например, один из моих знакомых давно и свято верит в существование тайного мирового правительства, которое уже много сотен лет дергает за ниточки руководителей отдельных стран и нещадно эксплуатирует несчастные народы в своих корыстных целях. При этом, как и огромное количество других людей, верящих в подобные вещи, он не обладает реальными доказательствами своей позиции, но убедить его в обратном невозможно, разумные аргументы не действуют, ибо всякий раз решительно отметаются, как незначительные и несуществующие. Казалось бы, если в этом случае использовать два последних критерия, то речь здесь идет о наличии не просто сверхценной идеи, но самого настоящего бреда. И все же, это никоим образом не является ни бредом, ни даже идеей, ибо не выполняются самое первое условие — идея должна полностью доминировать в сознании, и если ваша идея не живет с вами большую часть вашего времени, то и говорить о том, что она является для вас сверхценной, нет никакой возможности.

Из приведенных выше примеров становится понятно, что границы между бредом, навязчивыми и сверхценными идеями весьма расплывчаты и условны, а явления эти очень близки по своей природе. В свете такой расплывчатости границ большое значение приобретают отличия, позволяющие приблизительно провести рубеж между этими понятиями.

Так, если мы говорим о навязчивых мыслях и идеях (диагноз «навязчивая идея»), то их принципиальная особенность заключается в том, что чаще всего они не воспринимаются как свои собственные, но как пришедшие извне. Они не несут в себе цели и при этом склонны к зацикливанию на манер заезженной пластинки. Это весьма мучительное состояние, особенностью которого является явно выраженное желание пациента его устранить. Человек, который никогда не испытывал состояния навязчивой идеи, может отдаленно сравнить это состояние с появлением в голове незатейливой, но очень навязчивой мелодии, от которой никак не удается избавится.

Бред (диагноз «сверхценный бред») чаще всего появляется эпизодами, он захватывает сознание полностью, а основывается это состояние на чем-то, не имеющем место в реальной жизни. В рассуждениях пациента почти всегда отсутствует привычная нам логика, которая нередко заменяется причудливыми паралогическими умозаключениями (ложная логика). Сверхценый бред имеет для человека огромную ценность и воспринимается как нечто, вообще не подлежащее критическому рассмотрению.

Что касается идеи (диагноз «сверхценная идея»), то это очень сильная эмоциональная убежденность в чем-либо, от которой хоть и непросто избавиться, но критическое отношение к ней со стороны пациента все же возможно. Умозаключения, приводящие человека к такой идее, в большинстве случаев основаны на обычной логике и касаются вещей, более или менее относящихся к реальному миру.

Конечно, разделение симптомов этих навязчивых состояний вовсе не означает, что одно не может переходить в другое. Так, сверхценная идея вполне может оказаться этапом на пути к бредовым состояниям (в случае развития бреда так нередко и случается), но это вовсе не значит, что навязчивая идея обязательно переходит в бред. Некоторые психиатры полагают, что навязчивые состояния имеют одну природу и что по сути это одно заболевание, которое просто имеет разные проявления и разные стадии. В качестве примеров они приводят случаи, когда вполне правильная формальная логика и критическое отношение вовсе не исчезали, а успешно ставились пациентами на службу своему бреду. Вот как рассуждал один пациент, который был убежден в том, что является волком-оборотнем. «Я волк, но сейчас я вижу у себя человеческие руки и ноги по причине простого обмана зрения, а невидимость моего истинного облика ничего не значит перед фактом моей истинной природы, которую я ощущаю всем своим существом». Вот так логика становится фрагментом, помогающим объяснить истинность природы бредового состояния.

Сверхценная идея как признак психического расстройства.

В наше время в психиатрии сверхценные идеи рассматривают как признаки целого ряда расстройств психики, при этом для каждого конкретного расстройства характерен свой набор более или менее типичных идей.

В качестве примера можно привестиобсессивно-компульсивное расстройство (невроз навязчивых состояний и навязчивых действий), когда с помощью компульсивно-ритуальных действий пациент стремится предотвратить какое-либо весьма маловероятное событие (нужно 10 раз помыть руки, чтобы не подхватить заразу).

Дисморфофобия — одержимость незначительными дефектами своего тела (пациент не может перестать думать и беспокоится о небольшой родинке на шее, полагая, что все окружающие обращают внимание только на это).

Ипохондрическое расстройство, заключающееся в непрерывном тревожном поиске у себя симптомов опасных заболеваний (которые всегда находятся).

Фантомная беременность — навязчивое состояние, возникающее у женщин чаще всего на фоне сильного желания забеременеть.

Социофобия — больной исходит из уверенности, что все вокруг обращают внимание только на него и это внимание непременно осуждающее.

Характеры склонные к сверхценным идеям.

Психиатры считают, что есть несколько вполне определенных складов характера (акцентуаций), которые наиболее подвержены навязчивым идеям.

К ним относятся шизоидный и параноидный склады характера. Шизоидным личностям вообще свойственно увлекаться новыми и необычными идеями, и это увлечение порой доходит до психической паталогии. Что же касается параноидального склада, то эти люди, как правило, чрезмерно озабочены различными событиями, которые теоретически могут иметь для них неблагоприятные последствия, на этой почве и развиваются состояния, связанные с навязчивыми фобиями. Конечно, это вовсе не значит, что люди такого типа непременно станут одержимы навязчивыми идеями, данные типы характеров лишь больше других склонны к этому типу психических расстройств.

Нужно ли лечить людей одержимых сверхценной идеей?

Хороший вопрос — нужно ли обязательно лечить человека со сверхценными идеями? И почему мы вообще стараемся лечить психические расстройства, если в большинстве случаев их носители не представляют общественной опасности?

Поводом для того, чтобы лечить человека от психического заболевания, может быть либо его желание, либо очень редкие случаи, когда такие больные представляют реальную опасность для самих себя или для общества. Конечно, подобные симптомы почти всегда представляют определенные неудобства для ближайшего окружения человека, однако это не повод и никогда не должно быть поводом для принятии решения о лечении, если в его основе не лежит желание самого больного.

Приносят ли одержимости вред или пользу?

Когда мы говорим об одержимости идеей, как о болезни, то порой забываем, что под этим флагом люди способны сделать и немало хорошего. Так, если мы обратимся к истории науки, то редкие большие открытия обошлись без элементов одержимости. То же самое можно сказать и про многие гениальные произведения искусства и литературы, географические открытия, изобретения, духовные озарения.

Однако история знает и немало случаев, когда во имя таких идей творились преступления, сегодня можно вспомнить про радикальные религиозные направления, политические партии крайнего толка, массовые проявления истерии, которые почти всегда основаны на таких идеях (вспомним гитлеровскую Германию, сталинскую Россию или движение хунвэйбинов в Китае).

Конечно, как и почти любая другая вещь в этом мире, сверхценная идея не может рассматриваться в какой то одной однозначной плоскости, однако вопрос о том приносит ли она вред или благо очевидно стоит рассматривать с двух точек зрения — с точки зрения самого человека (страдает ли он от своей одержимости или для него это подарок судьбы) и с точки зрения общества (полезно это или вредно для окружающих).

Сверхценные идеи – это довольно характерное явление для человеческого общества, и они определенно играют важную роль в культуре и истории. Что касается взгляда на это явление, как на болезненные проявления психики, то следует всегда помнить о двух вещах:

— понятие психологической нормы всегда было и будет социально субъективно, точно так же и критерии психологических отклонений всегда будут отличаться довольно размытыми границами. Это значит, что определить, в какой момент заканчивается «норма» и начинается заболевание, всегда будет непросто. И реальность сегодня такова, что зачастую критерии оценки психологических отклонений определяют не только врачи психиатры, но и господствующие в данном обществе социальные стереотипы.

— границы самого заболевания должны определяться врачами психиатрами, а решение о лечении заболевания должен принимать только сам пациент – конечно, при условии, что он не представляет опасности для себя или окружающих.

На сегодняшний день не существует определенного метода лечения навязчивых состояний, и методы воздействия на пациентов выбираются, исходя из типа и степени расстройства. Это может быть психотерапия, а в особенно ярко выраженных случаях применяются антидепрессанты и антипсихотики.

Чтобы стать знаменитым, нужно не просто быть рисковым и отчаянным человеком, но ещё верить в себя и любить своё дело. Всегда были люди, которые были просто одержимы своей идеей. Порой их считали безумцами. Возможно, в этом была доля истины, но во всяком случае, эти люди могут быть прекрасным примером, как добиваться своего. В этом обзоре фильмы о людях, которые ради поставленной цели готовы были пойти на любой, даже самый безумный, поступок.

1. «Фицкарральдо»

режиссер Вернер Херцог, 1982 год
Режиссер этой драмы – сам образец настоящего безумца, готового на любые отчаянные поступки. Он легко заключает пари, чтобы в итоге съесть свой ботинок. Ему ничего не стоит быстро собраться и отправиться за тридевять земель к туземцам с показом шедевров мирового кинематографа.

Неслучайно и его персонажи наделены нотками безумия и фантастическими идеями за пределами разума. В этой ленте Херцога таким носителем подобных идей стал меломан Фицджеральд, которого индейцы прозвали Фицкарральдо. Его идея фикс - соорудить оперный театр среди непроходимых джунглей. Можно только представить, на что он готов пойти для реализации своего грандиозного проекта.

2. «Амадей»

режиссер Милош Форман, 1984 год
Один из самых обласканных специалистами фильмов, получивший сразу восемь престижных оскаровских статуэток. Секрет подобного успеха кроется не только в показе музыкальных персон мирового масштаба, а и в сюжетном построении и скрытых недосказанностях.

Кто-то считает ленту своеобразной попыткой постичь тайну гениальности великого Моцарта. Кто-то видит в ней прежде всего удивительную историю Сальери – музыканта от бога и одержимого безумца, у которого только одна цель в жизни - превзойти Амадея в гениальности.

3. «Винсент и Тео»

режиссер Роберт Олтмен, 1990 год
Среда художников – отличная почва для безумных гениев всех мастей. И все равно Винсент Ван Гог – бесспорный лидер среди них. Чего только стоит байка об его бедном ухе, которое художник отрезал себе в назидание за то, что оно не поддавалось "правильному" изображению на автопортрете.

У Олтмена культового художника играет Тим Рот, а акцент в ленте сделан на вечной проблеме среди творцов - нехватке денежных средств. Их поиск, естественно, вредит творчеству, а тут и с братом Тео у Винсента складываются совсем непростые отношения…

4. «Пи»

режиссер Даррен Аронофски, 1998 год
Этого режиссера в творчестве роднит с Вернером Херцогом одно обстоятельство - их герои настоящие безумцы. Дебютный фильм Аронофски – это рассказ о математике Максе, страдающем от невыносимых головных болей, переходящих в приступы паранойи.

Его мечта - найти закономерности постоянно меняющегося курса акций. Столь глобальный вопрос приводил зачастую к непредсказуемым событиям: от встреч с легендарными личностями Уолл-стрит и до его гонений религиозными радикалами.

5. «Поллок»

режиссер Эд Харрис, 2000 год
Главный герой ленты – американец Джексон Поллок. Гениальность художника добавляет величия его Родине. У Испании есть Сальвадор Дали, у России – Малевич, у США – именно известный художник-экспрессионист Поллок. Он в двадцатом веке кардинально поменял само представление о живописи. Его работа кистями представляла собой физический акт, полный импульсивности и непередаваемого хаоса.

Его живопись неспроста отождествляют с одержимостью. Но его гениальность изрядно притуплялась алкоголем, после которого он становился просто невыносим. Он рано ушел из жизни. Он погиб в автокатастрофе в 44 года. Причина банальна - он был мертвецки пьян.

6. «Игры разума»

режиссер Рон Ховард, 2001 год
Гениальная лента, получившая четыре премии «Оскар», в том числе и в главной номинации. История лауреата Нобелевской премии в области экономики Джона Нэша никого из зрителей не оставляет равнодушным. С малых лет Нэш страдал шизофренией, которая затем вызывала галлюцинации.

Ему по жизни было предписано - разрываться между своей гениальностью и невыносимыми приступами. Но он не жалел себя, а полностью отдавался работе, поскольку понимал - силы оставить его могут в любую секунду.

7. «Авиатор»

режиссер Мартин Скорсезе, 2004 год
Главный герой ленты - Ховард Хьюз. В американской истории он один из самых одиозных миллионеров. Чем он знаменит? Кроме огромного состояния, безграничной любви к красивым женщинам и кино, он известен своими изобретениями и фанатизмом к авиации. Именно одержимость к ней и предопределило трагический финал.

Он всегда просчитывал свои силы, прежде чем браться за "громадье планов". Но его идея построить уникальный самолет-разведчик по заказу Министерства обороны и все нервные издержки вокруг этого, спровоцировали у него сильнейшее психическое расстройство.

8. «Парфюмер: История одного убийцы»

режиссер Том Тыквер, 2006 год
Лента стала экранизацией известного романа Патрика Зюскинда о парфюмере Гренуе. Этого молодого человека в столице Франции величали "лучшим парижским носом". Он познавал и ощущал мир через запахи. Его поиски аромата идеальных оттенков нередко омрачались страшными делами, включая убийства. Его одержимость не останавливала его ни перед чем, а воплощение мечты и преступная страсть сливались в страшный тандем.

9. «Темная материя»

режиссер Ши-Женг Чен, 2008 год
Совместный проект американских и китайских кинематографистов поведал пронзительную историю жизни студента Лиу Цина, изучавшего в одном из американских университетов физику. Там он влился к интернациональную бригаду космолога Райзера, искавшую ответы на вопросы о происхождении Вселенной.

Но на определенном этапе взгляды Цина и его преподавателя кардинально разошлись. Теперь студент стал одержим познанием темной материи. Именно этому веществу Лиу отдавал лидерство в формировании нашей Вселенной. Эти его невероятные изыскания могли привести его в номинанты на Нобелевскую премию, а предопределили, к сожалению, трагический финал.

10. «Стив Джобс»

режиссер Дэнни Бойл, 2015 год
Основатель компании Apple – уникальная личность. Его жизнь, словно американские горки, полна стремительных спадов и подъемов. Она вместе с его удивительной беспринципностью превратила Стива в своеобразную икону мира информационных технологий. Картина Бойла сосредоточилась на трех основных этапов его блистательной карьеры – трех презентациях продуктов Apple.

Если первая могла поставить крест на дальнейшей карьере Стива, то последняя позволила человечеству увидеть iMac – изобретение, покорившее его своей революционностью и совершенством. Оно могло стать плодом труда только одержимых людей!

Доброго времени суток, дорогой друг!

Наверное, не ошибусь, если скажу, что многие люди в детстве мечтали: «Вырасту и стану богатым!».

Сегодня для большинства богатство ассоциируется с 1 000 000 долларов.

Для многих людей получение большой суммы денег ассоциируется с взятием кредита в банке, большим наследством или выигрышем в лотерею. А книги, которые рассказывают о том, каким образом можно сколотить большой капитал, кажутся им нелепой насмешкой, которая ничего общего с реалиями их жизни не имеет.

Конечно, самостоятельно заработать, честным и законным способом, большую сумму денег может показаться несбыточной мечтой, так как моментально появляется большое количество трудностей и различных подвохов.

И то, каким образом другие люди реализовывают поставленные цели, для нас остаётся тайной за семью печатями. Но об одном мы можем догадываться – для того чтобы разбогатеть, нужно с раннего возраста быть незаурядной личностью – быть очень активным, известным, притягивать на себя взгляды других людей, быть положительным. Если Вы и впрямь так считаете, то Вы глубоко ошибаетесь!

В одном из многих американских городов жил обычный паренёк, которого звали Стивен. Он рос в семье среднего достатка: мама была пианисткой, а папа работал инженером. У Стивена было ещё три сестры.

Он ничем не выделялся среди остальных детей – не был первым ни в спорте, ни в учёбе, более того, он был объектом для издевательств и насмешек со стороны других детей. Мало того, что он постоянно находился в тени общего внимания, так его ещё и презирали. Можете поверить – ему было очень сложно. Если бы он играл футбол, то среди ровесников он пользовался бы изрядной долей уважения, но он играл лишь на кларнете.

Мальчик жил, словно невидимка и по-настоящему единственной радостью для него стал подарок от родителей за хорошую учёбу – кинокамера. Стивен так увлёкся съёмками маленьких фильмов, что начал пропускать школьные занятия. Это не привело к проблемам, так как никто не обращал внимания на то, чем он занимается и есть ли он вообще, не говоря уже о его хобби.

К чему я это Вам рассказываю?

Фамилия Стивена была Спилберг, человек, который сегодня известен во всём мире. А в 2002 году, по мнению авторитетного издания Forbеs, Стивен Спилберг стал одним из самых богатых людей в мире.

Секрет их успеха довольно прост! Их объединила одна, на первый взгляд незаметная для других людей черта – они были фанатично одержимы своей идеей.

Они сумели разбогатеть благодаря тому, что шли напролом к своей цели, не поворачивая и не оглядываясь назад, встречая трудности, шли не останавливаясь. Они вкладывались без остатка всеми фибрами своей души, в занятие любимым делом. Они не останавливались, когда их настигала неудача. От этого они становились более сильными и продолжали своё движение вперёд.

Выходит так, что изначально большинство своих проблем мы создаём себе сами. Вы желаете стать богатым и успешным? Тогда двигайтесь к своей цели, не оглядывайтесь и не останавливайтесь.

Заработать миллион – это не фантастика, это полностью реально!

Поэтому, если у Вас есть любимые занятия и мечты, разрешите им овладеть Вашим сознанием и душой, и начинайте творить! И кто знает, возможно, через какое-то время и Вы будете в списках журнала Forbеs.

Одержимость как качество личности – способность полностью и всеобъемлюще подчинить ум, чувства и разум чему-то, какой-либо идеи, желанию, цели.

На феномен одержимости интересно смотреть и с позиции подчиненности нескольким духам, демонам, бесам или дьяволу и с позиции мощнейшего генератора идей, вдохновителя конструктивности, созидательности и концентрации мысли на решении определенной задачи. Не будем отбирать хлеб у демонологов и все внимание сфокусируем на одержимости – верной подруги гениев.

В бестселлере «Думай и богатей» Наполеон Хилл, говоря о первом необходимом условии для достижения успеха – жгучем желании, сам того не подозревая, дал блестящее определение одержимости: «обычное желание, не принесет богатства. Только страстное, непреодолимое желание, которое становится навязчивой идеей, руководящей всеми планами, действиями, целями и проявляющейся с той настойчивостью, которая полностью исключает возможность поражения – только такое желание принесет богатство!»

Для реализации целей, преследуемых одержимостью, нужно «сжечь мосты». Это выражение пришло к нам от Юлия Цезаря, сказавшего: «Все мосты сожжены, Рубикон должен быть перейдён». При военных действиях мосты сжигали в двух случаях: — чтобы не было соблазна отступить; — чтобы можно было уйти от преследования врага, задержать его перед этим мостом. Позже это выражение перешло и в мирную речь. Но смысл остался похожий – совершить поступок, который не позволит вернуться к прошлому. Это поступок, точка невозврата которого, пройдена. Когда Юлий Цезарь из Галлии переправился через Ла-Манш и высадился со своими легионами в стране, которая теперь называется Англией, он приказал своим солдатам остановиться на меловых утесах Дувра; взглянув вниз с высоты двухсот футов над морем, они увидели красные языки пламени, пожирающие все корабли, на которых они прибыли. Они находились во вражеской стране, последняя связь с континентом исчезла, последнее средство отступления было сожжено, и им оставалось только одно: наступать и побеждать. И они победили.

Характер одержимости зависит от того, в чьи проявленные качества личности она попала – порядочного или порочного человека. Воистину ужасно, когда ее носителем становится злой гений, человеконенавистник либо фанатик. Степан Халтурин был одержим маниакальной идеей убийства царя: «Падёт царь, падёт и царизм, наступит новая эра, эра свободы. Смерть Александра II принесёт с собой политическую свободу, а при политической свободе рабочее движение пойдёт у нас не по-прежнему. Тогда у нас будут не такие союзы, с рабочими же газетами не нужно будет прятаться». Он устроился на работу в Зимний дворец столяром под фамилией Батышков. Его комната находилась в подвальном помещении дворца. Прямо над ней располагалось караульное помещение, еще выше, на втором этаже — покои государя. Личным имуществом Халтурина-Батышкова являлся громадный сундук в углу подвала, — по сей день непонятно, почему в него так ни разу и не удосужилась заглянуть царская полиция. Террорист приносил динамит во дворец небольшими пачками. Когда взрывчатого вещества накопилось около трех пудов, Халтурин совершил покушение на царя. Теракт должен был произойти в зале столовой, где император обычно обедал. Однако он не принёс желаемых террористами результатов. Александр II не пострадал, его спасло то, что он задержался, нарушил обычный свой распорядок дня и не пошел в столовую в обычное время. Вместо него погибли 11 солдат дворцовой охраны, героев недавно закончившейся русско-турецкой войны, за отличие зачисленных на службу в императорский дворец, 56 человек были ранены. Трое из погибших были вятичами, земляками убийцы. Это обстоятельство нисколько не смутило одержимого глупой идеей человека, он и далее считал: «Пусть погибнет 50-100 человек, лишь бы до «самого» добраться!» Ему было в это время всего 23 года.

В благостных, созидательных руках одержимость превращается в незаменимую помощницу и вдохновительницу творческого процесса, в энергетическую кладовую и поставщика страсти. Ричард Бах писал: «То, что очаровывает нас, также ведёт и защищает. Страстная одержимость чем-нибудь, что мы любим – парусами, самолётами, идеями, и неудержимый магический поток прокладывает нам путь вперёд, низводя до нуля значительность правил, здравый смысл и разногласия, перенося нас через глубочайшие ущелья различий во мнениях. Без силы этой любви мы становимся лодками, увязшими в штиле на море беспросветной скуки, а это смертельно».

Одержимость требует огромной концентрации разума на предмете своего исследования. Одержимый ученый – это человек с не выключающимся сознанием. Даже во сне он продолжает искать решение проблемы. Чувства одержимого сидят на голодном пайке, работает на «всю катушку» разум. По этой причине одержимость дружит с рассеянностью. Человек не замечает ничего вокруг. Окружающие видят в нем чудака, объект для насмешек, не подозревая, что «рассеянный ученый», возможно, придумывает в этот момент необходимое для них лекарство или обдумывает идею, которая значительно изменит их жизнь к лучшему.

Однажды, зайдя в берлинский трамвай, Эйнштейн по привычке углубился в чтение. Потом, не глядя на кондуктора, вынул из кармана заранее отсчитанные на билет деньги. — Здесь не хватает, — сказал кондуктор. — Не может быть, — ответил ученый, не отрываясь от книжки. — А я вам говорю — не хватает. Эйнштейн еще раз покачал головой, дескать, такого не может быть. Кондуктор возмутился: — Тогда считайте, вот — 15 пфеннигов. Так что не хватает еще пяти. Эйнштейн пошарил рукой в кармане и действительно нашел нужную монету. Ему стало неловко, но кондуктор, улыбаясь, сказал: — Ничего, дедушка, просто нужно выучить арифметику. Одержимый идеями Эйнштейн мог круглосуточно работать над научными открытиями в любой обстановке. Например, холодной зимней ночью в метель его заметили под электрическим фонарем с клочком бумаги, куда он что-то лихорадочно записывал, не смотря на хлопья падающего снега. Его супруга Эльза рассказывала, что муж мог по нескольку дней не выходить из комнаты, занимаясь научной работой, еду ему оставляли возле двери на подносе. Так проявляется одержимость.

Для одержимости нет ничего невозможного. Связь ее сердца и разума с идеей и желанием крепка и нерушима. Одержимый человек, как и все люди, подвержен страху, но у него страх особенный — одержимость боится не успеть. Большинство великих ученых – бескорыстные люди, думающие и живущие ради других. Они боятся не за свою жизнь. Самое для них ужасное и страшное – не успеть подарить людям свои замечательные открытия.

Петр Ковалев

«Одновременно рушились противоречия, среди которых, не желая в этом сознаться, уже давно бился Кристоф. Ибо, несмотря на то, что он был подлинным художником, он все же часто примешивал к искусству задачи, ему чуждые; он приписывал ему некую социальную миссию. И не замечал, что в нём самом было два человека: художник, который творит, не заботясь ни о каких моральных выводах, и человек действия, рассуждающий и стремящийся сделать свое искусство высокоморальным и общественным. Подчас они ставили друг друга в весьма затруднительное положение. Теперь, когда любая творческая мысль со своим органически присущим ей законом представлялась ему высшей реальностью, он был вырван из рабства практического разума. Разумеется, он, как и прежде, презирал вялую безнравственность своего времени; разумеется, он продолжал думать, что нездоровое, развращённое искусство есть низшая ступень искусства, ибо оно представляет собою болезнь, гриб, растущий на гнилом стволе, но если искусство ради забавы есть проституируемое искусство, то Кристоф всё же не противопоставлял ему пошлого утилитаризма искусства ради морали, этого бескрылого Пегаса , впряжённого в плуг. Высшее искусство, единственно заслуживающее этого имени, стоит над законами и требованиями дня: оно - словно комета, брошенная в беспредельность. Полезна ли эта сила, или кажется нам бесполезной и даже опасной с практической точки зрения, но она - сила, она - пламень, она - молния, брызнувшая с неба; и тем самым она священна, тем самым она благодатна. Блага её случайно могут принести пользу, но истинная ее божественная благодать принадлежит, как и вера, к явлениям сверхъестественным. Она подобна солнцу, от которого произошла. Солнце ни нравственно, ни безнравственно. Оно - начало всего сущего. Оно побеждает тьму вселенной. Таково и искусство.

Отдавшись во власть искусства, Кристоф с изумлением заметил, как возникают в нем неведомые силы, о которых он раньше не подозревал: нечто совсем иное, чем его страсти, его печали, сознательная его душа, - новая незнакомая душа, равнодушная ко всему, что он любил и чем болел, ко всей его жизни, душа радостная, взбалмошная, дикая, непостижимая... Она взнуздала его, ударами шпор раздирала ему бока. И в редкие минуты, когда ему удавалось вздохнуть свободно, он спрашивал себя, перечитывая только что написанное: «Как могло это, вот это, возникнуть во мне?»

Он был одержим умственной лихорадкой, знакомой каждому гению, чужой волей, не зависимой от его воли, «той неизъяснимой загадкой мира и жизни», которую Гёте называл «чертовщиной», и хотя был всегда вооружен против неё, однако нередко ей подчинялся.

И Кристоф всё писал и писал. Целыми днями, неделями. Бывают периоды, когда оплодотворённый дух может питаться исключительно собою и продолжает творить почти беспредельно. Достаточно легкого прикосновения цветочной пыльцы, занесённой ветром, чтобы взошли и расцвели внутренние всходы, мириады всходов. Кристофу не хватало времени думать, не хватало времени жить. На развалинах жизни царила творческая душа».

Ромен Роллан, Жан-Кристоф / Собрание сочинений в 14-ти томах, Том 6, М., «Государственное издательство художественной литературы», 1956 г., с. 186-188.